В июле 1931 года Максим Пешков вместе со своим другом К. Блекловым предпринимают исследовательскую экспедицию на Север, в результате которой они проходят испытания штормами, льдами и бушующим морем.
Из воспоминаний К. Блеклова:
«На десятки километров вокруг не было ни одной живой души. <…> мы провели неделю на положении робинзонов, ловя рыбу и охотясь…
Характерная для Максима черта. Как только мы высадились на берег, Максим принялся приводить в порядок полуразрушенную лопарскую хижину, где мы поселились, сколотил столик и. т.д.; одним словом, повёл себя так, как будто попал в привычную для себя обстановку. Каждое утро с метлой он изображал «полярного дворника», борясь за чистоту на «мысе четырёх».<…>
Максим с увлечением отдавался этой вольной жизни, в которой ожили детские мечты о девственных лесах, о приключениях на необитаемом острове».
Также М.А. Пешков проявляет интерес к апатитовым разработкам, досконально знакомится с обогатительной фабрикой, горной станцией Академии наук, занося в блокнот заметки и собирая образцы горных богатств Хибин. Он восхищается каждому проявлению культуры в этом диком краю: появившимся за два года существования города клубу, кинотеатру и парку культуры.
В августе Максим едет на остров Вайгач на заново отделанном пароходе «Глеб Бокий», где имелась даже своя ванна, душевые и даже баня. Прибывший в Архангельск заранее, Максим два дня проводит на корабле до отплытия, знакомясь с бытом моряков и его капитаном, Альфредом Штейнбергом.
Пароход Соловецкого монастыря «Святой Савватий», переименованный руководством Соловецкого лагеря особого назначения в «Глеб Бокий», служил для доставки в лагеря не только новых заключённых и продовольствия. На этом пароходе приезжал на Соловки и сам Глеб Бокий, революционер, комиссар государственной безопасности.
Альфред Штейнберг, иностранный капитан, латыш из Риги, во время совместных ужинов делится своими суевериями с Максимом Пешковым, которые тот аккуратно заносит в свой блокнот: «Нельзя стрелять чаек. (Моряки не попадают ни в рай, ни в ад, души их вселяются в чаек). На капитанском мостике нельзя свистеть, нельзя наливать вино через руку, нельзя пускать женщин на бак (нос корабля — прим.авт.)»
А. Штейнберг стал товарищем и другом М.А. Пешкова в период плавания, его проводником в морской мир Севера, переводчиком таинственного языка, состоящего из «крас-бом-брамов», «кренгельсов», «планширей», утлегарей», «рифов» и «шкот». Вечерами они беседуют о католических и православных попах, о крабах и нравах северных народов.
Фотография 1931 года из фондов Музея А.М. Горького и Шаляпина (размер 5х7 см) демонстрирует нам М.А. Пешкова в компании с капитаном парохода «Глеб Бокий» А. Штейнбергом на палубе корабля.
М.Р.Загидуллин